Хашимовы. Заявка на успех

Появились яркие лица грамотных и небезразличных к будущему страны людей. Тех, кто мыслит, говорит и видит мир совсем по-другому. И среди них Бехзод Хашимов, неожиданно для себя самого привлекший пристальное внимание общественности. Выступления на экономических дискуссиях, яркие встречи в университетах страны, довольно откровенные научные публикации в онлайн изданиях стали предметом активных обсуждений. 


Экономист, докторант бизнесшколы Университета Висконсина в Мэдисоне, исследователь Вай Нартского центра предпринимательства, бакалавр математики Наньянского технологического университета, магистр экономики Университета Висконсина в США, в свои двадцать четыре стал для многих в Узбекистане своего рода открытием года. Смело спорит, свободно высказывает свои мысли, легко собирает внушительные аудитории, количество перспектив и предложений о сотрудничестве немного уступает количеству его подписчиков. О преемственности поколений, семейных традициях, привитых ценностях и персональных героях каждого мы разговариваем с представителями уникальной семьи Хашимовых.  С Дедушкой – заслуженным энергетиком страны – Камилем Кучкаровичем, Отцом – совладельцем сети супермаркетов «Корзинка.уз» – Алишером и Сыном – молодым ученым – Бехзодом. О вечной теме отцов и детей.
 

В детстве очень хотел стать артистом, потому что съемки кино, где мы мальчишками участвовали в массовках, не могли не завораживать. Но выбор профессии у мужчины — это ответственность перед его будущей семьей и детьми.

MD: Оба ваши сына успешные, самодостаточные люди, внуки – стремительно достигают высот. Расскажите о правилах воспитания будущих успешных мужчин?
Камиль Кучкарович Хашимов: Я всегда старался воспитывать детей в традициях, на которых вырос сам. Несмотря на то, что я был младшим в семье, мое слово среди братьев тоже многое значило. Мы все обсуждали, вместе принимали решения. А достижения одного были всегда стимулом для других. Мои сыновья уже с юности были моими друзьями и советчиками.
 
Алишер Хашимов: Мы были глубоко втянуты во все семейные процессы, принимая участие в каждом решении родителей. Будучи детьми, мы знали, что нам доверяют и общаются с нами как со взрослыми партнерами, и это была ответственность, которую мы с радостью брали на себя.
 
Бехзод Хашимов: В традициях узбекских семей считается недопустимым спорить с родителями. Даже вступать в дискуссию. Когда говорит старший, младший молчит. Слово родителя неоспоримо. Мне кажется, что в этом отношении у нас в семье все более демократично.
 


Камиль Кучкарович Хашимов: Вопросы получения всестороннего образования, знание языков и выбора будущей профессии в наше время имели очень важное значение. Отец у меня умер рано, и, по сути, старшие три брата были первыми и главными учителями. Старший, Хамдам-ака, очень рано стал участником войны, попав на фронт 17-летним мальчишкой. Вернулся в 44-м с ранением, повзрослевший и подавленный. Несмотря на то, что время было тяжелое и голодное, мама настояла на том, чтобы он пошел учиться. Вечерами младший, Ёкуб-ака, сам будучи школьником, помогал брату подтянуть точные науки.

Через год Хамдам-ака поступил на физфак, а позже получил ученую степень. Сам Ёкуб-ака стал профессором математики Вильнюсского университета. Средний Махкам-ака, увидев в 30 лет ученые степени других братьев, бросил довольно успешную работу и поехал в подмосковный Пушкино заниматься наукой. Пример успешных братьев был главным стимулом для меня. В 6-7 классах я увлекся радиофизикой и электроникой, мечтал поступить в МГТУ им Н. Э. Баумана, успешно сдал экзамены в Ташкенте. Но на семейном совете решили, что в Москву я не поеду.
 

Денег у семьи было недостаточно, чтобы поддерживать меня в чужом городе. Поэтому я поступил на радиофакультет института связи и с отличием закончил его в 66-м году. Почти сразу получил распределение в Сибирь, в Забайкальские пограничные войска. Два года занимался средствами связи и пограничной защитой. В конце 60-х между СССР и Китаем еще не было жестких границ. Эта территория называлась Маньчжурией. Китайцы могли свободно чтото покупать в наших приграничных магазинах, но после незначительного ухудшения советско-китайских отношений, правительство решило укрепить границы. Мы создавали специальные охранные сигнализации, приборы ночного видения и прочие средства защиты. К тому времени у меня уже было двое детей, Гульбахор и Зафар.

Алишер родился в Чите. Вернулись в Узбекистан в 70-м году, но пока я работал в Сибири, все земельные участки и квартиры, в новых, построенных после землетрясения домах, были уже распределены, я опоздал. Нужно было обустраиваться, ставить детей на ноги. Поэтому сразу по возвращении устроился работать в «Узгидроэнергострой», сходу объявив своему новому начальнику, что мне нужна квартира. Он улыбнулся моему уверенному заявлению и поручил мне возглавить службу связи. Так, на протяжении многих лет я строил гидроэлектростанции в стране и за рубежом, много и упорно работал. Через несколько лет появилась возможность перевезти семью в новую квартиру.
 


Алишер Хашимов: Папа всегда был очень мотивированным. Он все время хотел расти, чего-то достигать в рамках профессии, преобразовывать, приумножать, делать мир лучше. Для нас с братом он был сильным примером настоящего героя. Помню, когда он был в длительных командировках в Ираке или Сирии, мы так сильно скучали, что когда видели из окна, что к нам во двор заезжает такси, бежали навстречу, хотя знали, что папа так быстро не вернется. Нам казалось, что все это будто приближает время его возвращения. Коммуникации в то время были сложными, письма доходили минимум за 10 дней, мы ждали их с большим воодушевлением. А возвращение отца было для нас праздником мирового масштаба.
 

Не воспитывайте своих детей, воспитывайте себя, Английская пословица

Камиль Кучкарович Хашимов: Конечно, как и все мужчины, большую часть времени я проводил на улице, занимался карьерой, зарабатывал, чтобы кормить семью. И ежедневным воспитанием детей занималась моя жена – Мутабархон. Я считаю, что большую роль в сегодняшней успешности детей сыграла моя супруга и то, что сама она была очень образована. Еще наш Пророк Мухаммад, с.а.в., говорил: «Чтобы дети были хорошие и семья крепкая, нужно давать хорошее образование девочкам и женщинам». Это счастье, что и моя мать, и мать моих детей были очень влюблены в образование. И хотя сами они не имели возможности сделать карьеру, для них всегда приоритетным было убеждение в том, что ключом к успеху является хорошее и всестороннее образование. Это они и воспитали в детях.
 
Алишер Хашимов: Родители доверяли нам, мы, например, всегда знали, где лежат деньги, и мы понимали, что можно, взять 20 копеек на мороженое или кино, а 30 – уже нельзя, потому что, исходя из возможностей, у нашей семьи был определенный бюджет на развлечения. Будучи детьми, мы хорошо понимали, куда двигается наша семья, как и зачем. Что сейчас, например, мы откладываем деньги на велосипед, а потом копим на цветной телевизор. Вовлеченность детей в вопросы семейного бюджета я считаю очень важным козырем в правилах воспитания наших родителей. Своих детей я стараюсь воспитывать также.
 
Бехзод Хашимов: И Дедушка, и Дядя, и Папа всегда много работали. Папа поздно приходил домой, я редко его видел в будни. Часто или я уже спал, или он еще спал, когда я уходил в школу. Но у нас всегда было много семейных праздников и событий. И я знаю, что у всех наших взрослых семья воздвигнута в ранг самого главного приоритета. По сути, в нашей детской жизни участвовали абсолютно все – родители, дедушка, бабушка, дядя с тетей.
 
Камиль Кучкарович Хашимов: Все мои внуки росли в одном дворе, поэтому считают себя родными, а не двоюродными. Мы своего рода община, которая едина в своих целях и взглядах, задачи семьи каждого из детей до сих пор являются задачами всей нашей общины. И еще я считаю, что каждому родителю важно собственным примером показывать то, каким нужно быть. Дети видели мое отношение к работе, отношение к семье, друзьям, данному мной слову, они знали мою ответственность и увлеченность тем, что я делаю, и понимали, что по-другому жить нельзя. И еще важно, чтобы дети росли в умеренной строгости. Нельзя два дня держать ребенка под контролем, а остальное время предоставлять его самому себе. Последовательность и контроль помогают воспитать в нем сознание и ответственность. 
 
MD: Несложно было расти под строгим контролем родителей?
Алишер Хашимов: Это не был контроль ради контроля или дисциплина ради дисциплины. Отец мог сказать мне, восьмилетнему: «Ровно в 15.00 жду тебя там-то», мне надо было что-то ему туда привезти из дома. И я должен был добраться тремя пересадками до указанного папой адреса к указанному времени. Мобильных телефонов не было, нельзя предупредить, например, что я опаздываю. Нужно было выполнить задание отца во что бы то ни стало. Я считаю, что подобные вещи хорошо воспитывают характер.

Бехзод Хашимов: Мне было шесть лет, когда я пошел в школу. Кажется, классный руководитель считала меня умственно отсталым, потому что я не мог концентрироваться. А мне на самом деле было очень скучно на уроках, плюс ко всему – у меня был ужасный почерк, а когда у тебя плохой почерк, учителям кажется, что ты глупый. Я не стал отличником, как все мои одноклассники, и не получил похвальные грамоты ни в конце первого, ни в конце второго классов. Мои родители приходили со школьных собраний очень расстроенными, и однажды мама рассказала Дедушке о моих неуспехах. Тогда Дода подозвал меня и очень спокойно и подробно начал расспрашивать: «У вас есть дома свет?»

Не понимая, о чем речь, я закивал. «А еды достаточно, ты ешь все, что хочешь? У вас тепло, или нужно колоть дрова и топить печку два раза в день? А воду ты таскаешь ведрами из колодца?». И после того, как на каждый его вопрос я отрицательно покачал головой, он строго сказал: «Тебе же не надо зарабатывать на пропитание. Для того, чтобы ты был одет и обут, работаю я, твой папа и твой дядя. Мама обстирывает тебя и готовит еду. С какой совестью ты ложишься спать, имея такое отношение к учебе? И какие объективные причины есть для того, чтобы получать четверки? Твоя работа – хорошо учиться. Или, может, у тебя другое видение, объясни мне его, чтобы я понял». Мне было так стыдно, я не знал, куда провалиться. Это был очень тяжелый для меня разговор. Я этот разговор периодически вспоминал почти до взрослой жизни.



MD: Не было обид в связи с требованиями и ожиданиями взрослых?
Бехзод Хашимов: Никогда. Мне, напротив, всегда казалось, что я не оправдаю их доверия. Дедушка рассказывал, что Марьям-буви, его мама, пекла дома хлеб, ухаживала за домашними животными и продавала молоко соседям, чтобы ее дети могли учиться. Дода годами работал на сложных объектах вдали от семьи, он рассказывал, как песок попадал ему в глаза и застревал в зубах во время песчаных бурь, рассказывал, как сильно страдал, скучая по детям. И все эти жертвы он претерпевал для того, чтобы обеспечить всем нам стабильное будущее, возможность получить желаемое образование, стать кем-то в жизни. Помню, я поступил в университет Торонто, который входит в Топ-20 лучших университетов мира, и хотя я был безмерно рад, когда поступил, мне казалось, что я с треском провалился, не оправдав ожиданий близких, потому что это был даже не Топ-10. Я думал: «С какой совестью я посмотрю в глаза родным, ведь, наверняка, я мог лучше?»
 

Угил болани илми – узини илми, аёлнинг илми – умматнинг илми, Узбекская пословица

MD: Ты читаешь порядка двенадцати книг одновременно. Кто тебя приучил к чтению?
Бехзод Хашимов: Наверное, бабушка и мама. Говорят же, «Человек должен сначала читать то, что любит, потом он полюбит чтение». Но меня никто никогда не заставлял и не контролировал. У нас дома была хорошая детская библиотека, а это, как сейчас уже доказано, даже эффективнее для ребенка, чем ежедневное чтение ему на ночь. Помню, как-то я сломал ногу, и пока сидел дома в гипсе, прочел учебники по истории и географии за 6-7 классы. Когда вернулся в школу, почти 2 года ничего не делал.

Это стало своего рода моим детским стимулом. Есть же в компьютерных играх чит-коды, узнав которые, вам легче пройти игру. Вот так и у меня было с учебниками и знаниями. «Я никогда не позволял, чтобы школьные занятия мешали моему образованию», писал М.Твен (улыбается). В лицее, где я учился, часто не было уроков, и во время «окон» я много читал. Увлекшись, изучил все войны, битвы и сражения. Потом читал Драйзера, Пушкина и понял, что люблю читать. Недалеко от моего лицея был макулатурный магазин. Уезжающие из страны часто сдавали туда свои книги, как макулатуру. В этом магазине очень дешево можно было купить хорошие книги. У меня был ежедневный бюджет 3000 сумов, 1600 сумов стоила сомса с мясом на обед, а 1400 сумов уходило на проезд в маршрутке.

На метро можно было добраться за 1000 сумов, но в этом случае приходилось с Фархадского базара до станции «Чиланзар» идти пешком два километра. Если я выбирал метро, то на сэкономленные деньги мог купить книги. За 250-300 сумов, например, можно было выкупить том собрания в зависимости от веса книги. 85% книг нашей домашней библиотеки я купил в том макулатурном магазине. Не то, чтобы родители не дали бы мне денег на книги, если бы я попросил, просто мне казалось, что в этом магазинчике я могу очень за маленькие деньги найти хорошие книги.

MD: Какую литературу ты больше предпочитаешь – научную или художественную?
Бехзод Хашимов: Я не люблю делить книги на fiction и non-fiction. «Процесс» Кафки или «Государь» Макиавелли исследуют природу правосудия и власти не в меньшей степени, чем, скажем, «Государство» Платона или «Теория справедливости» Ролза. А Шекспировские «Венецианский купец» и «Мера за меру» – явно юридические произведения и по содержанию, и по контексту. Мне кажется, чтение художественной литературы учит эмпатии, учит отличать хорошее от плохого лучше, чем нехудожественная.  Мне очень многое дал и Шекспир и, например, Гоголь. Пока езжу в транспорте, успеваю прочесть дветри книги в месяц. Ежедневно читаю также прессу: The Washington Post, New Yorker. The New York Times считаю важнейшей газетой мира. Хотя чтение газет не нахожу хорошей привычкой.
 
MD: Почему?
Бехзод Хашимов: Мозг не выключается. Мне кажется, что новости, как сахар для организма. После них долго не могу уснуть или переключиться на дела, я начинаю анализировать, отвлекаться, что не есть хорошо. Я занимаюсь производством знаний и не хочу, чтобы часть мозга была посвящена текущими событиями. Очень бы хотел стать тем, кто не читает новости вообще, потому что прочитать 10 статей про экономику Китая хуже, чем две книги про экономику Китая. В книгах автор пытается разложить свое видение намного более шире, чем в новостной или короткой аналитической статье.

MD: И как ты себя дисциплинируешь?
Бехзод Хашимов: Сложно. Есть такое понятие, как информационная гигиена. А если о контроле плохих привычек вообще, то в прошлом году, например, чтобы дисциплинировать себя, я удалил Фейсбук из телефона. Я знаю, что могу заиграться в компьютерные игры, поэтому мне надо удалять все игровые приложения из телефона и компьютера. Однажды в Сингапуре я проиграл 24 часа. Дошел до конца игры, осознал, что происходит, и три года вообще не подходил к играм.
 
MD: Что у Вас общего с сыном? В чем, на ваш взгляд вы похожи?
Алишер Хашимов: С Бехзодом у нас одинаковое политическое видение, только у него оно намного детальнее и глубже. С 1-го класса у меня было уже свое собственное видение и большой интерес к политике. Мы попали в процесс трансформации страны, переживали все эти перемены времени на своей коже. В нашей семье политика всегда была отдельной и важной темой. У нас были любимые депутаты, мы всегда голосовали, идеология семьи была в  нашей абсолютной вовлеченности в жизнь и события страны. То же я замечаю у сына. Но если у меня все более поверхностно, как у любого обывателя, Бехзод взял себе это в профессию.
 
MD: Чем вы кардинально отличаетесь с папой?
Бехзод Хашимов: Мне кажется я всегда хуже него, причем во всех отношениях. Папа абсолютно дисциплинированный человек. И я бы обменял без оглядки все, что имею, на дисциплину и организованность Папы. Искренне завидую и восхищаюсь его качествами. Путем воли он может заставить себя делать то, что ему не нравится или сложно, пройти через любые сложности, даже боль, если необходимо. Отец очень наблюдательный, обладает невероятной глубиной мышления. Я знаю, что Папа может переработать любого благодаря всем своим качествам.

Two things we give our children: Roots and Wings. Hodding Carter

MD: А каковы ваши схожие черты?
Бехзод Хашимов: Наверное, резкость и прямота у меня от Папы. Малкольм Гладуэлл посвятил культуре речи целый абзац своей книги «Переломный момент». На корейских авиалиниях было высокое количество аварий, и, когда исследователи начали изучать проблему, они поняли, что причина – в правилах общения младших и старших пилотов, которые очень мягко просят выполнить ту или иную операцию. В то время как американские диспетчеры разговаривают жестко: «Эй, первый пилот, ты что творишь?!», и что-то в этом роде. Когда важная информация поступает в обертке, ее нужно разворачивать, теряя время и концентрацию. И еще смысл посыла может двояко интерпретироваться. «Кореан Эйр» провели ребрендинг правил профобщения, и это резко снизило число катастроф. Примерно так и Папа – высказывает то, что думает, без обертки, и не теряя времени. В этом я, как он.
 
МD: А что бы ты хотел заимствовать из качеств дедушки?
Бехзод Хашимов: Генеральное качество Дода это то, что он абсолютный оптимист. Есть показательная история об этом. Как только он устроился на работу, ему выдали ежедневник, где на первой странице, как обычно напечатаны графы для указания имени, адреса, группы крови, номера автомобиля и других личных данных. У него в то время даже велосипеда не было, не то что автомобиля. Но, тем не менее, Дода записал в графе автомобиль – «Волга, ТН и цифры номера». Зарплата его тогда составляла 135 рублей, а Волга в то время стоила 35 000. Чтобы купить Волгу, нужно было работать лет 80 и жить впроголодь. Это был 70 год, но уже через несколько лет каким-то волшебным образом Дода купил себе машину марки Волга именно с таким номером, который написал в том блокноте. Я думаю, то что Дедушка считает себя везунчиком, уже делает его таковым. Он всегда настроен на победу, и она не заставляет себя ждать. Хотел бы я иметь это качество, я сам более прагматичный, а родители вообще считают меня пессимистом.
 


MD: Что отличает вашего сына от других его сверстников?
Алишер Хашимов: Он очень скромный. Не по его размеру. Скромностью, он,  возможно, в дядю (Зафара Хашимова – прим. редакции). Ему неинтересно давать нескромные сигналы, у него совсем другие ценности. Наверное, это семейное. (улыбается).
 

Мои друзья свободно поют на английском, играя на гитаре или клавишных, я сожалею о том, что не умею играть ни на одном музыкальном инструменте и не знаю хорошо английского языка, но я думаю, что еще есть возможность все наверстать.

MD: А в чем вы очень похожи на папу?
Алишер Хашимов: У нас одинаковое отношение к семье. Мои дети также вовлечены во все решения и планы нашей семьи, как и мы в детстве. Даже те дети, которые учатся за рубежом, ежедневно участвуют во всех стратегических и тактических процессах семьи. Я всегда восхищался и старался следовать качествам Папы, он глубоко сочувствующий и небезразличный человек, из всех делает личностей, сам того не осознавая. Все, кто с ним общается, начинают развиваться, расти. И одно из удивительных его качеств, как и всех папиных братьев и племянников – хорошо развитое чувство юмора. С ним всегда очень весело и легко.

MD: Вы влияли как-то на выбор профессии сына?
Камиль Кучкарович Хашимов: Мне кажется, что в выборе профессии должны быть определенные рамки. Я тоже, например, когда-то в детстве очень хотел стать артистом, потому что съемки кино, где мы мальчишками участвовали в массовках, не могли не завораживать. Но выбор профессии у мужчины – ответственность перед его будущей семьей и детьми. Хотя я никогда не довлел над выбором детей. Думая о будущей профессии, Алишер больше общался с моим братом Махкамом, который был доцентом кафедры «Экономики сельского хозяйства» в Ирригационном институте.

Алишер Хашимов: Я с детства очень любил животных, хорошо понимал все, что связано с сельским хозяйством. Когда мы приходили в гости к дяде, я часами проводил за беседами с ним о науке. В итоге поступил в сельхозинститут. А после окончания сразу устроился на работу в Министерство сельского хозяйства, в отдел внешней торговли расчетным бухгалтером, через три года наш отдел перетек в МВЭС. Параллельно работе я три года учился на заочном отделении в Москве для повышения квалификации. Из МВЭС я ушел через девять лет. Брат открыл свой бизнес и пригласил меня работать. Для меня это было очень заманчивым предложением. Я не видел никакого риска в том, чтобы уйти из не особо понятной мне структуры, где от меня толком ничего не зависело, я не видел результатов своего ежедневного труда. А вот перспектива работы в частной компании брата, где я сам мог чтото создавать, казалась мне невероятной романтикой. Так что, еле дождавшись, когда меня, наконец, отпустили, я ушел в Anglesey Food и никогда не сожалел об этом – я знаю, что моя работа сейчас приносит пользу обществу.
 
MD: Как вы считаете, Бехзод должен работать в семейном бизнесе?
Алишер Хашимов: Он хочет заниматься наукой, и я поддерживаю его выбор. Я никогда не навязываю детям своего мнения, не довлею над их решениями и увлечениями, предоставляя максимальную свободу.
 
MD: Почему ты выбрал математический факультет при поступлении в Университет?
Бехзод Хашимов: Это как в анекдоте: «Разумеется, Абрам может выбрать все, что угодно – он может стать юристом или врачом» (улыбается). Нет, я никогда не чувствовал, что кто-то или что-то ограничивает мою свободу в выборе факультета. Я выбрал матфак, потому что мой дядя Зафар и тетя Гульбахор – математики, Ёкуб-дода, брат дедушки, персональный герой для меня. Мне с детства казалось, что он знает все без исключения. Его труды сегодня преподают в лучших математических факультетах. Он был почетным профессором Вильнюсского Университета и преподавал во многих ВУЗах Узбекистана. Я понимал, что после окончания матфака у меня в будущем будет гораздо больше опций.
 


MD: А как ты пришел к решению стать экономистом?
Бехзод Хашимов: В универе в свободное время я читал книги по экономике, смотрел в ютубе экономические лекции, это было хобби. Мне кажется, сравнение уровня жизни в Узбекистане и Сингапуре тоже сильно повлияло. Искал ответ на вопрос, почему одни страны бедны, а другие богаты? Ведь люди везде одинаковые. На каникулах перед последним годом учебы в Сингапуре я проработал 12 недель в финансовой компании в качестве стажера, до стажировки проходил целый ряд интервью в разных компаниях, в том числе, в Procter&Gamble, который считается престижным местом работы. Побывав несколько раз на интервью в их головном офисе, я понял, что не хочу так жить, не хочу каждый день думать о том, как лучше продать шампунь. Пусть даже за хорошую зарплату в крутом офисе международной корпорации. Я понял, что буду намного более счастлив, просто преподавая в школе.
 
МD: Но твои папа и дядя занимаются ежедневно продажей шампуня и других товаров ежедневного потребления?
Бехзод Хашимов: Некоторые вещи человек выбирает сам, некоторые продиктованы ему обстоятельствами. Дяде и Папе пришлось работать в рознице, не думая о науке, потому что СССР распался, и им нужно было зарабатывать, чтобы кормить семьи. Папа, например, реально считает, что его карьера еще не началась. Я помню, как услышал их разговор, когда Дядя спросил Папу: «Чем бы ты занялся, если не надо было бы работать, Алишер?» Папа ответил: «Я бы выучился и стал доктором», «А я бы учителем», – ответил ему Дядя. Они решили тогда, что, мы, их дети вырастем и будем работать, заботясь о семье, а они, наконец, займутся делом мечты. Поэтому, если и думать о том, как продать шампунь, то лучше в «Корзинке».
 
MD: А как много твоих однокурсников пошли в докторантуру?
Бехзод Хашимов: Нас в магистратуре училось человек 70, и только 12 пошли в докторантуру. Большинство ушли в частный сектор из-за хороших финансовых условий и потому что не смогли поступить в докторантуру. Есть однокурсники, которые учились хуже, чем я, и сегодня успешно работают экономистами, например, в Amazon. Сейчас они получают 80 000 долларов в год. Через пять лет, когда я получу степень, они будут получать условно 150-200 тысяч. Это большие альтернативные издержки, в виде недополученных доходов. Я, понятное дело, зарабатываю намного меньше, чем мои однокурсники из Amazon или консалтинговых фирм. Моих доходов хватает по большому счету только на оплату жилья и еды. Но два года назад я сделал осознанный выбор и ни разу не пожалел об этом. Работать в частном секторе, возможно, выгоднее и легче, чем «делать» науку.

Следуй за своими желаниями, и успех последует за тобой. Терри Гиллеметс

Помимо прочего, по окончании докторантуры довольно сложно найти работу профессором. Все университеты нанимают всего одного нового профессора в год. А количество университетов не растет, это же не сеть «Макдональдс». Таким образом, если Топ-10 университетов выпускают 300 докторантов в год, а Топ-100 – 3000 человек ежегодно. Вероятность найти вакансию профессора в Топ-100 равна 3%. 

MD: Не слишком ли большие риски после стольких лет упорной учебы?
Бехзод Хашимов: Возможно, мне осталось жить каких-то 50-60 лет, зачем разменивать оставшуюся жизнь на что-то нестоящее. Бог наградил меня тем, что я могу заниматься наукой, и у меня есть возможность это делать. Мне не нужно посылать деньги домой на содержание семьи. Не могу сказать, что у многих есть такая свобода выбора карьеры. В Узбекистане, наверняка, есть люди талантливее Эйнштейна, которым приходится работать,  чтобы просто прокормить семью. Я должен попробовать себя в науке хотя бы ради этого, чтобы быть благодарным Богу за возможность. Выбирая науку, человек может решать то, о чем думать, и что хорошо, за это еще и платят. Работа заключается в удовлетворении собственного любопытства. Я надеюсь, моя деятельность будет реально менять жизнь людей к лучшему. Я вижу в этом что-то благородное. Поэтому, имея возможности «делать» науку, и при этом пойти работать в частный сектор, было бы безответственным с моей стороны. Это моя личная ответственность перед обществом и собственной совестью за предоставленные возможности.

MD: Не обременительно держать планку высоких ожиданий?
Бехзод Хашимов: Меня всю жизнь преследуют завышенные ожидания, для меня они больше стресс, чем стимул. Мой научный руководитель представлял меня своим коллегам как rockstar. А некоторые профессора ставят мне не особо высокие оценки, говоря: «Для твоего потенциала это не достаточно хорошо». Иногда это реально достает. Но планка, тем не менее, постоянно повышается, а с ней и ответственность. Учеба в Сингапуре, кстати, достаточно жесткое место с очень завышенными ожиданиями, все это заложено в самой системе сингапурского образования. Если ты способный, психологически сильный и уверенный в себе, то это лучшее место учебы, но если ты средний и не особо уверен в себе – это довольно депрессивное место, как для твоей психики, так и для твоей самооценки в дальнейшем.

 

Мне осталось жить каких-то 50-60 лет, зачем разменивать оставшуюся жизнь на что-то нестоящее. Бог наградил меня тем, что я могу заниматься наукой, и у меня есть возможность это делать.

Учась там, мы частенько слышали печальные истории о случаях суицида студентов, не сумевших хорошо сдать экзамены. Я, например, знаю, что всегда очень плохо пишу экзамены. Я, конечно, понимаю, что экзамен как война, которая проигрывается или выигрывается уже во время подготовки, но все же под стрессом экзамена я его хуже пишу. Я даже бегать начал для того, чтобы снимать напряжение, которое не могу контролировать.    
 
MD: И сколько тебе нужно пробежать для внутреннего равновесия?
Бехзод Хашимов: Я бегаю 11-14 км 2-3 раза в неделю. Это самое приятное упражнение для меня, во время бега я придумываю примеры для своих статей, а после пробежки наступает невероятная свежесть ума. Правда, зимой приходится начинать в 14:00 дня, потому что холодно. В Висконсине морозы иногда достигают -30'С и темнеет уже в 16:30.
 
MD: Каковы ваши отношения со спортом?
Алишер Хашимов: Каждый день на протяжении многих лет я стабильно хожу в зал на полтора часа. 30 мин на тренажере-велосипеде. Потом хаммам и холодный бассейн. Стараюсь никогда не пропускать утренние тренировки. Если только не поездки или выходные под давлением семьи, которая просит позавтракать и провести утро вместе.
 
MD: Ты доволен собой?
Бехзод Хашимов: Больше нет, чем да. Почти каждый день я думаю, что день прошел зря. Однажды жена случайно прочла мои записи в дневнике: «Еще один новый день и еще один провал. Когда я, наконец, начну нормально жить?». Они ей показались супердепрессивными. Ну, искренне могу сказать, что в год только пару дней я бываю собой доволен.

Алишер Хашимов: Мне нравится то, чем я занимаюсь, я вижу результаты труда, которые мы с братом и большой командой единомышленников осуществляем ежедневно. Так что романтика продолжается. И я до сих пор чувствую массу удовольствия от всего этого. Вчера открыли новый маркет в одном из городов республики, я договорился с новым земельным участком для будущего маркета нашей стремительно расширяющейся сети. Жизнь людей меняется к лучшему, и мы принимаем в этом участие. 
 
MD: Есть качества, которые Вы бы хотели в себе развить?
Алишер Хашимов: Когда я вижу, как мои друзья свободно поют на английском, играя на гитаре или клавишных, я сожалею о том, что не умею играть ни на одном музыкальном инструменте и не знаю хорошо английского языка, но я думаю, что еще есть возможность все наверстать. Пока я с удовольствием наслаждаюсь результатами детей.
 
MD: О чем ты мечтаешь?
Беход Хашимов: Планирую написать книгу про азы экономики для старшеклассников и студентов 1-го курса на узбекском языке. Если бы я учился на тех учебниках, что у нас сейчас, я бы никогда не стал экономистом. Учебник, на мой взгляд, не должен полностью состоять из определений, важны примеры и интуиция науки. Я, кстати, из-за того, что планирую написать книгу, начал более внимательно читать научно популярные книги по предмету.  Всегда, когда читаю какую-нибудь экономическую книгу, думаю: «Это можно было рассказать лучше» или, напротив, - «Ну надо же, как классно он (обычно многие авторы мужчины) это описал!». Поэтому я думаю о создании нового учебника. У меня уже есть соавтор – Нуриддин Икромов, профессор Калифорнийского Университета. Надеюсь закончить ее к 2025 году.

Алишер Хашимов: Я всегда очень любил писать, думаю о серии рассказов. Хочу написать что-нибудь интересное. Хотя частично уже реализую некоторые свои мечты. Клуб «Самородок» состоит из людей самых разных профессий, среди нас и тренер по футболу, и бизнесмен, успешно занимающийся гостиничным бизнесом, и фармацевт, хозяин магазина модной одежды, есть среди нас и профессор, есть врачи, инженеры. Все они очень увлеченные и творческие  люди. Мы выбираем определенную тему и готовимся к ней не менее двух месяцев. Потом встречаемся и презентуем друг другу свои авторские песни, собственные стихи и прозу.

Камиль Кучкарович Хашимов: История страны в 90-х молниеносно и кардинально изменилась, диктуя новые условия и требования к жизни. Я считаю Независимость большим дарованием, и суверенное становление Узбекистана я встретил с восторгом, хотя вопреки тому, что у нас не было войн и мы могли пройти этот путь перемен плавно, всем было очень непросто, нужно было многое преодолевать, иногда ломать себя, свое мировоззрение, привычки и планы. Если бы не время перемен, думаю, что мои сыновья были бы сейчас как минимум докторами наук, Зафару предвещали карьеру сильного математика. А сочинения Алишера были похожи на маленькие романы. Его сочинение «Мой герой»  со слезами читали и цитировали даже незнакомые с ним преподаватели, мои многочисленные коллеги за рубежом, братья читали его своим детям.
 
МD: И кто является вашим героем?
Алишер Хашимов: В детстве это был Брюс Ли, в юности Высоцкий. Мне кажется Барак Обама – гражданин планеты. И Муфтий Мухаммад Солих Мухаммад Юсуф – был выдающимся человеком. Десятки раз слушаю и прочитываю их работы и каждый раз убеждаюсь в том, насколько они велики.
 
MD: О чем еще ты мечтаешь, помимо создания учебника по экономике?
Бехзод Хашимов: Есть такое понятие – Еnd game, то есть «Что в конце игры?» Возможно, когда-нибудь лет через 40-50, я открою школу для детей с 6-го по 12 класс. Мне кажется, что я уникально квалифицирован для того, чтобы создать хорошую программу для школьников по всем важным предметам, включая те вещи, которые я сам недополучил. К примеру, персидский язык. Если бы у меня была возможность читать на арабском или фарси, я бы читал Навои и Фирдоуси в оригинале, как и многих других восточных авторов.

Перевод мне кажется суррогатом. Омара Хайяма мы читаем в переводе, разве это правильно? Это как стихи Пушкина на английском читать… Человек, который жил в Узбекистане и был образован, даже 100 лет назад свободно читал и писал на арабском и фарси, имея доступ к первоисточникам. Мне кажется, что наше поколение в этом смысле интеллектуальные сироты. У нас была колониальная культура, которая выжгла все, но мы не до конца русские и, в то же время, мы уже не часть культуры Фирдоуси и Навои. Американские дети элитных школ и колледжей изучают греческий и латынь. Америка построена на идее греческой республики. Они хорошо понимают греческую культуру, литературу, имеют возможность читать оригиналы легендарных произведений. Мне кажется, у   нашей нации нет идентичности со своей интеллектуальной историей. И мне хотелось бы это вернуть.

В своей школе я буду преподавать и фарси, и арабский, обязательно европейские языки. Дети глубоко будут понимать литературу, будут великолепны в математике и естественных науках. Хочу преподавать общественные науки на уровне. Я бы хотел создать своего рода Итонский колледж или Раффлз колледж в Узбекистане. Возможно, это не просто, и стоит больших денег. Но, может, когда мне будет 70 – моя мечта сбудется. 
 
MD: Главное правило вашей жизни?
Алишер Хашимов: Я стараюсь всегда оставаться позитивным и стараться любить и понимать всех вокруг. Как отец.

Камиль Кучкарович Хашимов: Не могу претендовать на то, чтобы быть всегда первым, но считаю правильным всегда к этому стремиться. Джозеф Патрик, отец Джона Кеннеди, сказал однажды: «Вторым быть скверно». Понимаю, что это не всегда возможно, но хочется, тем не менее (смеется).
 
MD: Ты не видишь себя профессиональным публицистом в будущем?
Бехзод Хашимов: Публицистика абсолютно мешает моей науке. Я не хочу быть известным публицистом, мне не нужна всеобщая популярность. Если бы я мог не писать, это было бы для меня наилучшим решением.
 
MD: Зачем тогда ты пишешь статьи еще и с такой периодичностью?
Бехзод Хашимов: Есть такое понятие как рынок идей. Чем больше идей, тем меньше вероятность, что плохая будет управлять ситуацией. В Узбекистане сейчас появилось окно – возможность к изменениям, к свободному высказыванию мыслей. И когда идей мало, любая плохая может стать вирусной. Поэтому я хочу добавить ликвидности в этот рынок идей своими. Некоторые хорошие предложения уже стали реальностью, и возможно, я тоже имею к этому отношение.

Мне часто думается: «Если я не скажу, то кто это сделает вместо меня?» Тяжко знать, и при этом молчать. Был бы я американцем или сингапурцем, совсем бы не утруждал бы себя публицистикой. Во-первых, там и так без меня лучше напишут, а во-вторых, в богатых странах идеи обычно имеют достаточно ликвидный рынок. Нет риска каких-то сильно левых поворотов. Когда кто-то из читателей пользуется идеей, которую я ввел в оборот, как своей, я понимаю, что как для публициста – это огромный успех. Если читатель говорит о моей идее, как о своей – это есть победа – это значит, что мои аргументы были настолько доходчивы, что читатель несознательно положил их в копилку «своих» знаний. А если цитируют, то это значит, что аргумент был не совсем очевидным. Все хорошие идеи очевидны постфактум. Я пытаюсь писать, чтобы идеи были не моими, а «их».

Публицистика – моя ответственность перед обществом. Такое интеллектуальное бремя. Если будут люди, которые будут писать то, что я хочу увидеть, я сразу перестану писать. Публицистика – общественное благо. Один человек несет расходы, а все остальные пользуются результатами труда. Я не хочу сожалеть лет через пять о том, что мог повлиять на развитие моей страны и не сделал этого. Хочу, чтобы Узбекистан был развитым, успешным государством. И верю, что реально могу чтото изменить, ищу единомышленников. Пока есть один соавтор.
 
MD: Как Вы относитесь к тому, что Бехзод может остаться жить и работать за границей?
Камиль Кучкарович Хашимов: Запретить ему я не могу, но я бы хотел, конечно, чтобы он вернулся в Узбекистан. Жить на родине – величайшая свобода.
Алишер Хашимов: Десять лет назад я бы, наверное, ответил – дети должны быть там, где родились. Сейчас я считаю – главное, чтобы Бехзод себя реализовал. Каждый может быть тем, кем хочет, и жить там, где ему нравится, главное – чтобы он был счастлив.


 

Когда вместо «нельзя» появляется «можно», мир меняется принципиально. Он поворачивается к нам лицом.
Д. Зицер «Свобода от воспитания»